— Ни звука, малой. Дёрнешься, пискнешь, ослушаешься — я превращу твою дорогую девочку в вопящий кусок мяса. А следом и тебя.

Я замер. Ужас парализовал моё тело, как я начал ощущать, словно склизкие, ледяные и колкие щупальца начинают оплетать… мою душу.

— Она ведь тоже тебя звала? Демономания? Поразительно. О тебе не предупреждали. Мне говорили, что я один такой. Но вот, оказывается, двое, — слышу, как он улыбается, — Два Отродья Люцифера.

— «Агент, почему замерли? Что-то не так?»

— А теперь, братец, ты ответишь Храмовникам, что всё хорошо. А иначе…, — он постукивает по моей шее, — Ты услышишь какого это, когда душа уродует тело.

От автора:

Ура. Самому не терпится приступить к обучению Михаэля НАСТОЯЩЕЙ магии. Осталось ему лишь разобраться с нависшей проблемой (концом света), и наконец — начнётся магический мир, от Апофеоза до Макса. Такого в книге ещё не было.

Как всегда, за ЛЮБУЮ награду к покупке — чибик. Всем! Любую, даже самую минимальную!

Даже 10 ₽!

Если не можете оплатить по какой-либо причине — пишите, решим.

Глава 12

— «Агент⁈», — раздаётся в ухе.

Катя, будто чувствуя, поворачивается с обеспокоенным лицом. Она видит, как я застыл с вытянутой рукой, как мой рот приоткрыт в попытке ей что-то сказать, но она не понимает, что человек, стоящий рядом со мной — держит меня за шею. Этого не видно. Он делает это под моими грёбанными вечно длинными волосами!

И отец, стоящий так близко, отвлечён на грёбанного Теодора.

— Давай, пацан. Решай. Я знаю, что смерти ты не сильно боишься, раз поганишь все мои планы. Но здесь твой папаша… здесь эта девчонка… наверняка здесь и твои друзья. Ты сможешь жить с мыслью, что это ТЫ виновен в их мучениях? А ведь можно просто послушаться…

Я даже не дрожал. Адреналин подскочил до таких пределов, что мой организм, вкупе с Гневом, убил во мне большинство эмоций, как и ответную реакцию на них. Ужас стал НАСТОЛЬКО огромным, что казалось, будто я превратился в бездушную машину и обратно уже не вернусь.

Я смотрю на Катю. Я вижу, что она чего-то ждёт. Остановилась и смотрит на меня своими зелёными, блестящими глазами, ожидая моих слов!

И я бы хотел сказать. Да я уже собирался! Но… но…

— Всё… хорошо. Не переживайте, — я поджимаю губы и опускаю руку.

— «Принято»

Катя опустила взгляд, отвела его в сторону. И, вздохнув, она развернулась.

— Какой умный ребёнок! Чую, это мы в отца, — шептал незнакомец, — Я не планирую тебе вредить. Нет. Но я точно хочу поговорить. Так что сейчас ты идёшь на олимпиаду, делаешь что должен. И делаешь без глупостей. А я, пожалуй… да, пожалуй, сяду в вип-ложе.

Он убирает ледяную руку с моей шеи, хлопает меня по плечу и отходит, теряясь в толпе спешащих школьников и их родителей.

Я сжимаю кулак и закрываю глаза. Открываю. Взгляд падает на настенные часы.

Тик.

Тик.

Всё это дерьмо — согласно судьбе. Снова. И сейчас всё идёт по плану.

Спустя пару минут. Вип-ложа.

Катя и Теодор протиснулись между сидений и наконец сели в месте для всех спонсоров, учителей и тех, кому ММУ очень пытается угодить. Даже статуса аристократа недостаточно, чтобы сюда попасть.

— И всё же, у вас прослеживается определённый вкус на женщин, Теодор, — говорила Синицина-старшая, — Меня своими чарами околдовать вы даже не пытались.

— Не скрою, госпожа Синицина, не скрою. Впрочем, и своих попыток я пока не оставил. Анна меня… увлекла. Просто жду момента, — улыбнулся он, — Моя любовь к вашему типажу передалась сыну!

Женщина задрала бровь и сначала глянула на мужчину, а затем на двух деток, садящихся спереди.

Катя и Теодор-младший молчали. По пути они особо не разговаривали, а сейчас, когда, казалось бы, идеальный момент скоротать время, разговор не клеился. Теодор пытался! И про Европу, и про меч, и про балы и театры!

— Я был в самом большом театре мира! Представь! — всё пытался он, — Он как всё это здание! И там… там сцены такииие были, в них даже можно было участвовать! Там как в жизни всё разыгрывалось, и ещё опера…

— Да плевать мне на театры… — пробубнила девочка.

Теодор замолчал. Они лишь глянул на девочку, сцепил зубы и сжал рукоять кинжала — проклятого орудия «Миазма».

На Кате не было лица. Она смотрела на перила балкона, и никакие диалоги ей интересны не были. Взгляд пустой. Мысли где-то там, явно не здесь.

— Да всё… должно быть не так… — её губки затряслись, она поджала под себя колени и уткнула в них лицо, — Почему всё не так, как я хочу⁈ Я не этого хотела! Я… я не хочу… чтобы всё так…

Она всё сильнее и сильнее обнимала свои ноги, а ручки её дрожали.

Теодор понимает… что всё это бессмысленно. Вот он смотрит на эту красивую, зеленоглазую девочку, и понимает, что она не с ним. Она не здесь. И нет у Теодора того, чтобы проломить эту стену.

— Тупая кореянка… тупые дела… тупое всё! Дебильное… дебильное, дебильное! – с её кожи посыпалась мерцающая пыльца, — Я хочу, чтобы всё было по-моему!

Она подняла голову и глянула вниз блестящими от влаги глазами. Девочка внимательно осматривала каждую мелкую голову, в попытке разглядеть одно конкретное лицо.

И разглядела.

Михаэль уже сидел. Вот он! Его трудно не заметить! И он… тяжело дышал. Зрение Кати внезапно сильно улучшилось, и она могла разглядеть его лицо. Его длинные реснички, густые бровки, забавный нос как у его мамы.

И бледное, вспотевшее лицо.

Он задрал голову, прикрыл глаза и тяжело дышал, будто пытался прийти в себя. Затем он схватился за голову, словно в отчаянии, сгорбился и нервно затопал ногой.

«Ч-что с ним? Ему нехорошо…», — Катя встала, вытянула голову и нахмурилась, — «Что с Мишей?..»

И тут он дёргается, и резко на неё поворачивается!

Катя дёргается от этого не меньше и быстро садится! И в этот же момент, пока она пыталась переварить мысли, перед ней прошёл парень в кожаной крутке и с алой книжкой в руках.

— Ой. Ой. Простите. Простите, — он протиснулся сквозь сидения, встал рядом и указал на пустое место, — Свободно? Я присяду?

Не знаю что делать. Абсолютно не понимаю. Адреналин начал спадать, ведь прямая опасность исчезла, а потому возвращался здоровый, естественный страх.

Это он. Тот парень. Прошёл через все проверки Храмовников! И я помню, что делает лишь грань его силы. Если книга сделала его сильнее…

Он не блефовал. Он, чёрт возьми, не блефовал! Он может всех здесь превратить в чудовищ!

«Плохо…», — топаю ногой, — «Плохо, плохо. Не знаю, что делать… не знаю, не знаю… чёрт, чёрт, чёрт!».

Весь мир вокруг будто пропал. Будто его не существует, а я живу вакууме, в пузыре своих проблем. Никого рядом нет. И никто меня не поймёт!

— Да уж, магия пространства творит чудеса. Такой зал поместить, — сел отец рядом.

— Угу…

— А с девочкой это Катей… вы поссорились, да?

— Да не знаю… вроде нет…

Он на меня внимательно посмотрел. Мне же было плевать, ведь рассказать я ему ничего не могу. Я будто всё больше и больше отключался от мира.

— Всё хорошо, Миш?

— Угу…

— Ну и ладно, — вздохнул он.

Не ладно, пап. Всё плохо. Всё кошмарно. Одно неверное действие, и мы всё помрём. О, я верю, что он на это способен!

Я боюсь. Мне страшно. И я не знаю, что делать! И я не могу тебе ничего сказать! Я не могу никого позвать на помощь. А я хочу! Я просто ребёнок, у меня не хватит ни сил, ни опыта со всем этим разбираться одному! Я не должен!

Дебильная судьба. Дебильный порядок. Дебильные проблемы!

— Добро пожаловать, господа и дамы! Прошу тишины! — на сцену вышел директор, и началось приветствие.

Всё. Жизнь продолжается, начинается олимпиада. Будто мы все не на грани смерти, будто среди нас нет террориста, желающего нам смерти!